Философская энциклопедия - движение

Развитие научных взглядов на движение в новое время  было связано главным образом с прогрессом механики. Поэтому и трактовки Д. стимулируются физическими представлениями о перемещениях тел и о их взаимодействиях. Другие формы Д. получают объяснение, основанное на схемах взаимодействий; кажущаяся простота такого подхода приводит к серьезным затруднениям: возникают барьеры для понимания качественных особенностей разнообразных видов и форм Д. Поскольку физика выполняет роль лидера научного познания, ее представления о Д. возводятся в ранг научных стандартов. В ряде случаев это заметно сужает методологический горизонт познания, порождает редукционистские упрощения в науках о живой природе, обществе и человеке. Суть этого типа редукционизма в том, что некоторые космические, биологические и социальные процессы сводятся для их объяснений к "механизмам", "передающим устройствам", сцеплениям причин и действий, т. е. к жестко "выстроенным" системам взаимодействий. Такой подход имеет, конечно, определенный моделирующий смысл как предварительный этап познания сложного предмета. Но практика научно-познавательной деятельности складывалась т. о., что динамические модели взаимодействий, перемещений, передачи сил зачастую отождествлялись с реальным поведением организмов или с функционированием общественных связей, что и порождало упрощенные представления о воздействии среды на организм или о детерминации политики экономикой, науки техникой, культуры наукой и т. п. Наука, формируя представления об устойчивых и повторяющихся схемах перемещений и взаимодействий между телами, как бы отодвигала на дальний план вопросы, связанные с развитием объектов, их превращениями, переходами друг в друга. Для знания, ориентированного на схематизированные динамические объяснения, эти вопросы вообще казались выходящими за рамки науки, располагающимися где-то в области магии или мистики. Так, долгое время таинственным представлялся вопрос о дальнодействии; до сих пор в области обществознания "странными" кажутся вопросы о сверхчувственных социальных качествах человеческих предметов или о трансляции человеческого опыта во времени, через эпохи и века. Но наука, отстранявшаяся от такого рода вопросов, сама по сути уподоблялась магии и мистике, только она, в отличие от магической практики, доверялась механически ориентированному эксперименту, а в отличие от мистики вдохновлялась метафорами механизмов, рычагов и причин, порождающих Д.

Немецкая классическая философия к середине XIX в. создала серьезную мировоззренческую базу для более богатого и насыщенного конкретными представлениями и понятиями знания о Д. На первый план философского рассмотрения Д. вышли такие его разновидности, как становление, изменение и развитие. В центре внимания оказались изменения вещей и явлений, природных и культурных систем, связи между этими изменениями, тенденции их накопления и структурирования. Покой, порядок, состояние, структура начинают трактоваться все более как результат или устойчивая форма Д. Конечно, такой поворот в понимании Д. был стимулирован и развитием науки: химия, биология, а затем и экономическая наука сблизили трактовки Д. с понятиями об изменениях структур, об эволюции форм и о воспроизводстве связей, обеспечивающих Д. Другой важный ход в истолковании Д., сделанный немецкой классикой, сопряжен с попытками конкретизировать представления о формах Д.: механической, химической, органической (Гегель), а затем и о социальной (Маркс). Правда, эти попытки не реализовали значительный потенциал, содержащийся в подходе. И тому было несколько причин. Во-первых это слабость собственной методологической базы наук о жизни и об обществе, мощная инерция механических стандартов объяснения и редукционистских схем исследования, подкрепленная авторитетом физики, а стало быть, и классического естествознания. Во-вторых если иметь в виду прежде всего развитие марксизма, это догматизация представлений об основных формах Д. Философская схема форм Д. фактически навязывалась познанию и науке, она онтологизировалась, представлялась как бы предзаданным членением самой реальности, предопределяющим разделение знания на науки и дисциплины. Между тем в процессе развития самой науки выяснилось, что разделение наук и междисциплинарные связи напрямую не соотносятся с особыми формами Д., что они в значительной мере обусловлены внутринаучным разделением деятельности и теми влияниями, которые оказывает на науку практика общества. По сути зачастую оказывалось, что не объекты, связанные определенной формой Д., обусловливают логику особой науки, а, наоборот, особая логика науки  или совокупности наук задает логику Д. объектов и их практического освоения. Так было в науках о природе, что обусловило практическое "расчленение" природы по дисциплинарному и отраслевому принципу и, соответственно, растущее количество экологических катастроф. Так было и в обществознании, в котором деятельность индивидов была разобрана науками на аспекты: в результате психика как предмет познания  оказалась оторвана от социальных связей, а социальные связи от предметных взаимодействий между людьми. Это по сути и была третья причина, затруднившая реализацию подхода, ориентированного на конкретные формы Д. Фактически, это означало несовпадение логики познания Д. и того разнообразия видов и форм Д., которые оказывались предметом забот человечества в XX столетии. За этим несовпадением скрывался вопрос о возможностях и границах человеческого освоения различных форм Д.

Массированное развитие познания и практики привело к тому, что люди оказались "втянуты" во взаимодействие с объектами, представляющими собою совокупности, последовательности и системы событий, связей, преобразований. Эти объекты не поддаются освоению на основе линейных представлений и схем классической динамики. Само освоение такого рода объектов человеком становится в известном смысле условностью, ибо речь, по сути, должна идти не об освоении форм Д. подобных объектов, а о приспособлении к ним, об адаптации к ним апробированных человеком приемов исследования и практического действия. Наука вынуждена формировать свое представление о конкретной форме Д., исходя не из своих дисциплинарных предрассудков, а из той логики самодвижения сложного объекта, которая может быть выявлена только в специализированном исследовании и только путем соответственно построенных контактов с объектом. Характеристика Д. объекта и его системное изучение оказываются теснейшим образом связаны. В результате формируется знание о конкретном Д., носящее уже не дисциплинарный, а системный и проблемный характер, т. е. знание в принципе не завершенное, поскольку таковым не может быть знание о самодвижении, самоорганизации, саморазвитии системы. По этому типу во второй половине XX в. развиваются представления о Д. в области космологии, в исследованиях биосферы, в экологии, в анализе проблем социальной эволюции и эволюции культуры, в определении исторических характеристик современного человеческого сообщества. Понимание познания Д. (философии движения) тоже может быть включено в этот ряд. От интуиции и всеобщих определений оно переходит к определению отдельных форм, к выяснению систем, строит конкретные схемы Д. все более сложных объектов. В результате человек вынужден пересмотреть совокупность своих представлений о Д., определить ее именно как систему концепций, понятий, образов, метафор, создающую возможность формировать исследование различных типов объектов, различных видов Д. и их взаимосвязей.

Нелинейный и незамкнутый характер современных представлений о Д., их разнообразие и взаимообусловленность определяются тем, что идея Д. в значительной мере становится идеей самодвижения сложных систем, а также и тем, что самодвижение системы не исчерпывается характеристиками ее направленности или эволюции. Самодвижение системы раскрывается как многообразие ее состояний и ее связей с другими системами, закрепленное в опосредствующих структурах (нервная система организма, стереотипы, нормы и ценности общества, силы, способности, установки и ориентации личности). Самодвижение оказывается преобразованием внешних связей и взаимодействий, а внешние связи и взаимодействия могут характеризоваться как способы самообнаружения сложной системы в ее контактах с другими системами. В плане расшифровки социальных и культурных контактов такие по видимости элементарные формы Д. могут быть поняты как способы приспособления сложных систем друг к другу, как создание некоего симбиоза, согласующего Д. систем, но не нарушающего особый порядок их бытия. Сложность и простота Д. оказываются тесно взаимосвязаны; простые формы Д. указывают на сложные зависимости между различными системами и процессами.

В. Е. Кемеров